Картошка золотая

ОтСева - 15.05.202529.05.2025

Вы видели картошку золотую, Что нынче в магазинах продают.
Ни разу в жизни не видал такую, Скажите только, где её берут?
Не Брянская картошка сразу видно, Видать из-за бугра её везут.
За Брянский край становится обидно, А, что ж тогда совхозы наши ждут?

Да, вспомнил их давно уже не стало, Что было – не было, всё поросло быльём…
За шесть копеек бульбу продавали, Совсем не гнались люди за рублём.
Вы видели картошку золотую? Захочешь если, точный адрес дам.
Сегодня в маркете видал такую. Почти 150 за килограмм.

В тишине между сердцебиениями, там, где речь бессильна облечь трепет в буквы, рождаются стихи. Они — не просто строчки, а сейсмические волны души, вырывающиеся наружу, когда привычные слова становятся тесными для чувств. Человек, никогда не бравший в руки перо, вдруг пишет — не потому, что хочет, а потому, что молчать уже невозможно.
Боль, выжженная в груди, или восторг, разрывающий небо на части, требуют выхода — и тогда рифмы складываются сами, как молитва, как крик, как последний мост между внутренним хаосом и внешним миром.

Поэзия — это бунт против оскудения духа. Когда общество погружается в рутину потребления, а индивидуальность растворяется в потоке клише, стихи становятся актом сопротивления.
Они напоминают: пока в человеке живёт потребность превратить боль в красоту, страх — в метафору, а любовь — в строку, он не станет винтиком системы, «биомассой». Каждое стихотворение — это манифест: «Я существую, я чувствую, я не исчез».

В России, где история не раз испытывала народ на разрыв, поэзия всегда была не просто культурным феноменом, а формой выживания. От тюремных камер до фронтовых окопов, от тишины застолий до шума современных мегаполисов — русское слово пробивалось сквозь толщу отчаяния, как подснежник сквозь лёд.

Сегодня, когда ветры эпохи вновь пытаются выдуть из людей искру, стихи продолжают звучать — в клубах Петербурга, на открытых микрофонах Екатеринбурга, в блогах сибирских подростков.
Они шепчутся в телеграм-каналах, высекаются в граффити на бетонных стенах, перебрасываются, как пароль, между теми, кто отказывается стать частью безликой массы.

Сегодняшние наследники великих русских поэтов — не обязательно гении с томиками в руках. Их голоса, порой неумелые, но искренние, — доказательство: страна не сдалась в плен лжи, подлости и цинизма.
Пока в ней пишут стихи — путаные, надрывные, несовершенные — в ней сохраняется та самая «загадочная русская душа», которая, вопреки всему, продолжает искать свет даже в кромешной тьме.

Это не наивный оптимизм. Это понимание: культура, которую нельзя убить танками или запретить указами, жива, пока жива потребность человека превращать жизнь в искусство.
Россию не сломить до тех пор, пока в её бескрайних просторах кто-то, щурясь от экрана ноутбука или при свете коптилки, выводит в блокноте:

«Когда теряют надежду — пишут прозу. Когда хотят её вернуть — рождают стихи».